Когда я говорю кому-то, что у моей мамы болезнь Альцгеймера, первое, что они обычно спрашивают: «А она знает, кто ты?». Было время, когда я могла уверенно ответить: «Да», и люди с облегчением восклицали: «О, это хорошо!»
Это было действительно хорошо, но мне хотелось добавить: «Да, но она теряется в своем собственном доме», или «Да, но она не может вспомнить, как надеть рубашку».
С годами становилось все труднее отвечать на этот вопрос. Бывали дни, когда мама смотрела прямо на меня и не знала, кто я такая. Или она смотрела на мою фотографию и не могла сказать, кто на ней изображен. Но были и дни, когда она вспоминала меня.
Тогда я говорила людям, что иногда она помнит меня, а иногда нет, и все испытывали такое облегчение, узнав об этом, но мне снова хотелось добавить: «Да, это хорошо, вот только она забыла, как пользоваться ванной или как сесть в машину».
Когда прошло еще немного времени, у меня не осталось выбора, кроме как сказать людям, что нет, моя мама больше не помнит, кто я. Они отвечали сочувствием и скорбью, многие — настоящими слезами. А мне хотелось добавить: «Еще она больше ничего не может сделать для себя», или «Она не может ходить, и просто сидит в инвалидном кресле с закрытыми глазами большую часть времени».
Есть гораздо худшие вещи в болезни Альцгеймера, чем тот факт, что моя мама не знает кто я. Она даже не знает, кто она теперь. И, в основном, просто сидит, ожидая смерти. Звучит крайне жестко, но правда.
Маме поставили диагноз болезнь Альцгеймера за год до моей свадьбы. Весь год я пыталась принять ее диагноз, одновременно скрывая его от других. Я организовывала свадьбу без помощи мамы. Это было первое, что мне пришлось сделать без нее.
Если бы у меня было одно желание, последнее, о чем бы я попросила – чтобы она вспомнила меня. Потому что она заслуживает гораздо большего. И теперь, когда люди спрашивают, помнит ли моя мама, кто я, у меня есть другой ответ. Тот, на изучение которого ушло много лет.
Я говорю им: «Нет, моя мама не знает, кто я, но она знает меня. Она знает мое сердце, мою душу и мою любовь к ней. Знает мой голос и мое присутствие. Она не знает, что я ее дочь, Лорен, но она знает, что знает меня. И знает, что я люблю ее, а она любит меня, и со мной она в безопасности. Она знает меня на другом уровне. Наша связь нерушима и неоспорима. То, что у нас есть, гораздо важнее, чем то, что она знает мое имя».
Лорен Дайковиц
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Вдруг мама решит, что это чужой ребенок и отнесет его в детский дом
