В Домах ребёнка происходит много поразительных и ужасающих вещей. Только человек, немного поварившейся во всей этой теме и бывающей в там не только с официальными визитами, как некоторые «омбудсвумен», может прочувствовать весь этот ужас.
Я до сих пор не могу забыть мальчишку, который жил в одной группе с Лией. Как он меня просил с ним поиграть, ещё одну кружку молока и каждый раз спрашивал, может, я и его мамой тоже буду? А ему 1,5. Помню звенящую тишину. Представляете, в Доме ребёнка тишина…У нас гости, человек 7 детей, крики, визги, смех и разборки. А там около 100 детей — и гробовая. Общая спальня, игрушки, безвкусная еда, отсутствие личного пространства и СВОЕЙ мамы, а ведь у каждого должна быть своя мама?
Тортики могли спасти мир, но…
Обычно в таких историях пишут «думали об этом долго и наконец решились», но не в нашей. Мы не думали долго. Вообще, наверное, не особо думали. Просто как-то раз одна замечательная девушка Аня пригласила посетить специализированный детский дом в Москве вместе с группой волонтеров. Марк был ещё совсем маленький, около 7 месяцев.
Андрей довёз меня, сам не пошёл. Ну что поиграли, посмотрели. Тогда главным чувством была только жалость. Ну что я, простая женщина, могу для них сделать? В следующую нашу поездку я уже везла торты. Всю ночь пекла. Тогда казалось, что торты — это отличная идея. А им даже фигурки съесть и потрогать не дали. В этот раз пришли уже вместе с мужем. И самое страшное воспоминание — тянущиеся руки со всех сторон и постоянное «Мам!». Они даже Андрея мамой называли.
И, конечно, жёсткий режим. Мальчика лет семи, который мог только ползать, периодически ставили в специальные распорки для ножек и имитировали ходьбу. Так вот, хоть он сходил по большому, хоть хочет сесть — всё по режиму, и вот он стоит 25 минут в собственных фекалиях, а мне даже не разрешили его переодеть – не положено. К счастью, чуть позже мальчишку забирали! Вот тогда меня и озарила мысль, что выход есть.
Как мы детей рожали и искали самих себя
Мысль, конечно, ко мне пришла, но тут новая беременность. Слегка неожиданная, но не менее радостная. Что делать, пришлось отложить все задумки, и полностью посвятить себя новому малышу, а ещё первенцу. И вот я опять полна сил и энергии, буквально живу в группе по усыновлению. И что я вижу…та-дам! Снова две полоски. Сказать, что это было неожиданно — это ничего не сказать. Я даже немного грустить стала, но покупка розовых вещей меня приободрила.
В ШПР муж согласился пойти, но только, как он говорил, чтобы там еще раз сказали, что мы не готовы, как это тяжело и трудно. И, конечно, шёл он туда с целым вагоном страхов и стереотипов. Главный – про гены. Обожаю шутку на эту темы, каждый раз смеюсь: — «Мы мальчика усыновили!» — «А если у него гены вылезут?!» — «Какие Гены, мы никаких Ген не знаем!»
Спасти хоть одного ребёнка и дать ему шанс на нормальную жизнь – это уже было наше общее решение с мужем после окончания ШПР.
Зачем?!
Спрашивали абсолютно все: от практикантов в поликлиники до тётушек в очереди в опеке. Некоторые только удивленным взглядом, другие тактично намекая, а особо любопытные — прям открытым текстом в лоб. Самый неприятный случай был в районной поликлинике у терапевта.
— Я документы для прохождения комиссии для кандидатов в усыновители собираю.
— Да?! А зачем ТЕБЕ это? Сама родить что ли не можешь? Или бесплодна?
— Нет, у нас трое своих.
— Хм, понятно, пацаны все.
— Нет, третья девочка.
— Господи, да зачем же себе так жизнь усложнять? Выплаты что ли хорошие?
В этом момент она уже дописала все свои бумажки, и я, попрощавшись, вышла. Вот как ей объяснить о своём сердце, о детях, мечтающих о маме? Или вот, например, визит дамы из опеки. Я, конечно, так прибиралась к её приходу, как это еще никогда не делала. Даже внутри шкафов всё разобрала, и всё детское питание выставила, мол, вот смотрите, чем детей кормим. А она пришла, комнаты посмотрела, а потом её понесло:
— Зачем? Я не могу понять ваших мотивов. В детдомах одни больные и инвалиды.
— Да мы прям на совсем здорового ребёнка и не рассчитываем.
— Что?! Да зачем вам больной? Они некому не нужны.
— Знаете, у нас у самих дети неидеальные.
— Всё понятно. У самих больные дети.
Не все истории имеют счастливый конец
Документы собраны, опека дала заключение о возможности быть усыновителями. К этому дню мы уже планировали даты полёта в Орск. Я увидела на одном из форумов информацию о Сашеньке и поняла, что влюбилась. Мальчиков в деревню к родителям мужа, а сами с Никой — в путь. Она была ещё на ГВ, я не могла так резко не отлучить.
И вот мы на месте. Сначала с нами беседует врач. И открывается много нового. Что девочке совсем нельзя плакать, у неё дикие проблемы с сердцем, и от плача она начинает кашлять и задыхаться. Потом нам её вынесли. Очень милая девочка. Но не екнуло. У меня в мозгах вертелись все диагнозы и страшные картины, как я, заигрываюсь в детской или как бегу на разборки мальчишек, а она там уже синеет у себя в кроватке и перестаёт дышать. Потом пошёл Андрей. Вышел спокойный, с приятным впечатлением о ребёнке. Он был согласен забрать. А я — нет. Я не могла так рисковать. Написали отказ и улетели с огромной дырой в сердце.
Документы приняли, на учёт поставили — и «до свидания, детей нет, позвоним, как дойдёт очередь». И тут я не выдержала. Ну как детей нет??! А кто тогда в домах ребёнка находится?? Видя мой напор, специалист попросил подождать за дверью, когда нас вызовет начальник опеки. Не знаю, что на неё повлияло, но вдруг перед нами открылась база данных детей этой опеки. Большая часть — лежачие дети, за которыми нужен постоянный уход. И ещё было трое младенцев. Я сразу увидела её! Начальник говорит: «Очень вам советую! Прекрасная девчушка!».
Как рыба об лёд
Все документы к суду мы собрали за неделю и отправили экспресс-почтой. Опека ребёнка через несколько дней предоставила своё заключение. А тем временем мы всё ждём, и наконец, назначают дату суда. Спустя 1,5 месяца! Едем. У меня жуткое предчувствие. Прошу никого не поздравлять меня с Днём Рождения, праздника нет, пока нет ребёнка.
Не суд, а балаган. Все орут, друг друга перебивают. Решено перенести основное судебное заседание на 17 ноября, потому что мы прописаны в Москве по двум адресам, фактически живем в Подмосковье, у мужа собственность на квартиру, и судье нужны 3 (!) акта осмотра квартир, т.е. нашей, моих родителей и его родителей. А то вдруг (цитирую судью): «Вы потеряете собственность и куда пойдёте жить? По месту прописки, конечно. А там должны быть все условия для будущего ребенка!». К тому же все, кроме представителя опеки ребенка, выступали ПРОТИВ нас. Прокурор орала, что для неё трое детей это слишком большая семья, а если вдруг муж работу потеряет, что тогда будем делать? Заместитель главврача орала, что мы не навещали ребенка. На все мои попытки возразить судья тоже орать начинала: «Вы что спорите с судом?!!»
Вот и всё. Заседание закончено. Потом мы поехали к малышке. Ночевали прямо перед воротами Дома ребенка. И с утра опять к ней.
Вернулись в Москву. Квартиру родителей мужа осмотрели, а в мою папа запретил заходить. И тут вот реальное СПАСИБО тёте из опеки по моей прописке, она составила акт с моих слов, не приходя даже! Между всеми документами, разборками, болезнями детей был ещё полет в Санкт-Петербург. В 7 утра вылет, в 11 вечера прилет, ради 4 часов с малышкой.
— Здравствуйте! Вам звонит начальник опеки по поводу заключения.
— Да, здравствуйте, я слушаю.
— Хотели бы вас предупредить заранее, что я вынуждена написать отрицательное заключение, в котором буду настоятельно рекомендовать не назначать вас усыновителями такой-то.
У меня, кажется, на пару секунд отключилось сознание.
— Почему??!
— Девочка ГЛУБОКИЙ инвалид. С ней нужно постоянно находится в больницах и проходить реабилитацию. А у вас своих трое. Нам не нужны возвраты. Статистику нам не портите.
Я рыдала прямо в трубку. Я хотела, чтобы она знала, что у меня есть силы и время, и что ребёнок не настолько нуждается в медицинском уходе. Что это враньё. Но всё было бесполезно. Вот с таким чудесным набором документов мы ехали на второй суд. И я уже знала, что вряд ли смогу забрать малышку в ближайшее время. Надежды почти не было.
Неожиданное решение
В день суда мы сначала приехали в Дом ребёнка. Я обливалась слезами, пока качала на руках малышку. Затем поехали на суд. Судья, читая заключения, констатировала: «Одна опека «за», по месту жительства «против», третья — воздержалась от ответа. Так и что Вы думаете? Опеки — это мои глаза и уши, а если они против как мы тут можем быть «за»?»
Тут встала заместитель дома ребенка: «Ребенком не интересуются, ребенка не навещали!» Я – хлоп – и судье на стол журнал посещений. Там 8 посещений и то, что я приносила ребенку. Тогда она достала заключение, что не в интересах ребенка попасть к нам в семью. Говорила, что ребенок косой, проблемы с головой, с генетикой. А их Дом ребёнка прекрасный, и массажи у них, и ЛФК, и дефектологи. И тут я не выдержала и сказала, что с детьми вообще никогда не гуляют. Единственный раз я видела группу детей, вышли ровно на 15 минут. За все эти 2 месяца. Что малышке запустили уши (кормили лежа, а не вертикально). Заместитель пробовала оправдаться, но это выглядело жалко. Лицо судьи застыло в недоумении.
Начала зачитывать постановление. Слышу… удовлетворить, присвоить имя, фамилию, отчество Андреевна, и тут до меня дошло.
Она — НАША ДОЧЬ!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
