1 мая 1984. Праздничный день. В одной семье женщина резала утром салат, мыла окна. Ждала гостей. Но тут что-то пошло не так. Девятый месяц беременности, всё-таки. «Кажется, я рожаю», — сказала она мужу. Он побежал зачем-то в роддом. «Мужчина, вы что ли рожать будете? Жену везите!»
Приехали в роддом. Молоденький врач, недовольный, что празднование 1 мая нарушила очередная пациентка, осмотрел её и вынес вердикт: «Да вы рожаете уже! Срочно в операционную!» Так в день Весны и Труда, в 16.20, в этот мир пришла новая девочка. Назвали её Таней, в честь маминой мамы. Добро пожаловать в наш мир, малышка!
Девочка росла, вскоре папа уехал на заработки в Воркуту, а мама периодически приезжала в этот северный город вместе с дочкой. Женщина работала в научном институте, дочка ходила в садик. На лето бабушка с дедушкой забирали малышку на дачу в Подмосковье.
Когда девочке было 5 лет, родился братик и стало понятно, что с его рождением жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ.
«Не подходи к нему»
«Не подходи к нему!» — сказали новоиспеченной сестре, когда из роддома родители принесли пищащий свёрток. Малыш родился с «волчьей пастью» (отсутствие нёба), «заячьей губой» (расщепление губы), сильным тонусом в мышцах и отсутствием сосательного рефлекса.
В Воркуте оставаться было больше нельзя, и мама с детьми вернулась в столицу. А потом была череда больниц и врачей, операций, диагнозов — ДЦП, задержка развития и прочие.
Я не помню всех подробностей, говорит Таня. Помню только, как брат плакал, когда ему делали массаж, как массажистка сказала: «Хоть на «канадские палочки», но я его поставлю!». В итоге в 5 лет он пошёл! САМ! Мелкая моторика нарушена, но он мог собирать мозаику, играть в кубики. Вопреки всему бабушка выучила с ним буквы и цифры.
«Мы читали книги, и он знал Мойдодыра наизусть, хоть и показывал его жестами».
Главный вопрос, где в этой истории был папа?
«Папа от нас уходит»
Семья жила в Москве, мама занималась лечением брата и обивала пороги больниц и поликлиник, где все только и говорили: «Отдайте в собесовский интернат, зачем вам это нужно, он инвалид на всю жизнь». Не все родственники поддерживали маму и считали брата членом семьи. А папа лишь иногда приезжал в Москву с Севера. ЭТОГО мне сейчас никак не понять, говорит Таня, а тогда она очень сильно скучала по папе и для неё был настоящий праздник, когда он приезжал.
«Мы ели вместе креветки, воблу, то, что мама не любила. Но приезды были очень и очень редкими…»
Это всё происходило в суровые девяностые. Мама не работала, занимаясь лечением брата, жили они на дедушкину пенсию, как ветерана ВОВ, и это была хоть какая-то отдушина. Но надо отдать должное маме, у Тани было всё, что только нужно — на последние деньги покупались портфели, книги и пособия, если класс ехал на экскурсию, она тоже всегда ездила. Всегда на первое сентября у девочки была новая кофточка, туфельки, юбочка.
И вот в это тяжёлое время мама однажды привела девочку в комнату, посадила на коленки и сказала сквозь слёзы: «Танюш, ты знаешь, папа от нас уходит…»
«Не скажу, что я как-то переживала по этому поводу, нет, ведь папа приезжал из Воркуты в Москву редко, я его видела мало. Поэтому плакала я скорее потому, что плакала мама».
Мама подозревала ещё что-то, когда папа из командировок привозил бутылочки, игрушки, якобы для детей коллег. Оказывается, в Воркуте росла сводная сестра Тани, которая родилась через 2 года после рождения её брата. Когда мама приехала в Воркуту и со слезами просила папу не уходить, его новая пассия сказала: «Вы жили неизвестно где и занимались неизвестно чем, а я — его законная жена». И увела его с собой.
Мама забрала все вещи из той квартиры, продала мебель, часть посуды, игрушки и вещи она отдала соседям или в детский сад, а часть привезла в Москву. Биологическому отцу остались голые стены. И вот они впятером в Москве: бабушка, дедушка, мама и Таня с братом. Жизнь началась другая.
Ей было тогда 10 лет.
Что в голове твоей, папа?
Я встречаюсь с ним в лучшем случае раз в год у бабушки на дне рождения, рассказывает Таня. Мы едва перекидываемся парой слов, а то и вовсе не разговариваем. До сих пор в душе огромная обида: ведь ОН — мой папа. И мне так хочется всегда его спросить: «За что? Почему ты так поступил с нами?» Когда я теперь сама жена и мама, в голове не укладывается, как можно вот так просто взять, бросить семью и уйти к другой.
Мне хочется спросить: «Как ты живёшь с тем, что бросил дочь, больного сына?»
Знаю, что надо простить, но я не могу.
Татьяна
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Я ненавидела себя за то, что это фиолетовое одеяло принадлежало мне. Я хотела быть как другие женщины»