Слова, фразы, целые предложения слетали с губ моего сына за обеденным столом, а я ничего не понимала. Словно он говорил на каком-то иностранном языке: криптовалюта, NFT, метавселенная… Мой муж кивал и отвечал ему на том же диалекте, а я сидела с глупым выражением лица, словно малыш, впервые увидевший мыльный пузырь.
Моему сыну сейчас 27. Он родился на пять с половиной лет позже своей сестры. Я специально спланировала такую разницу в возрасте после того, как узнала, что шимпанзе ждут пять лет между беременностями. Я думала, что наши волосатые предки умнее, поскольку живут дольше нас.
ГВ давалось мне легко. Я просыпалась среди ночи за несколько минут до того, как сын начинал плакать. Подхватывала его теплое маленькое тельце и несла на мягкий бежевый диван в гостиной. Засовывала две подушки под спину. В комнате было тихо, если не считать сопящего звука у моей груди. Молоко капало с его подбородка, он улыбался.
Несколько лет спустя я лежала на кровати своего уже «большого мальчика» и, читая книгу, тайком нюхала его макушку. Этот запах напоминал мне мой собственный, как будто мы всё еще были единым целым. Он накручивал прядь моих волос на свой указательный палец, а я думала: «Я буду любить тебя, пока существует этот мир».
В школе у него появился лучший друг. Вместе они смотрели бесконечные серии «Игры престолов» развалившись в комнате на диване. Да, я всё еще могла уговорить его посидеть со мной и посмотреть какой-нибудь фильм, но чаще всего он предпочитал смотреть его со своим другом.
В старших классах его лучшего друга заменила девушка. Она была хорошенькой, с длинными светлыми волосами и карими глазами. Сначала дверь в его комнату оставалась открытой. Проходя мимо, я видела, как её худые длинные ноги свисали с его кровати. Когда они смотрели фильм на ноутбуке или перекусывали на кухне, то сидели так близко, что их плечи соприкасались. Её черные ботинки на шнуровке несколько месяцев стояли у входной двери. А однажды они простояли там до рассвета. Не могу сказать, что я была удивлена. Я вложила в своего мальчика столько любви, что она неизбежно должна была перелиться на кого-то другого.
Тогда ему только исполнилось 17 лет.
На первом курсе та девушка разбила ему сердце. Услышав боль в его голосе, я тут же купила билет на ближайший поезд. Мы сидели бок о бок, я гладила его по голове и приговаривала: «Всё проходит, пройдёт и это. Всё будет хорошо». Так оно и получилось. Несколько лет спустя он встретил свою жену. Она оказалось той, о какой я только могла мечтать: умной, красивой и доброй. И его сердце, как айсберг, растаяло у её ног.
Вернувшись из своих воспоминаний за обеденный стол, я спросила: «А где именно находится метавселенная?» Ответы сына и мужа прозвучали как научная фантастика. Такое чувство, словно они уже улетели в далёкое будущее, а я осталась одна в настоящем. Может, поговорить о погоде? Или пора бросить курсы по испанскому и взять «Метавселенную для чайников»? Где тот мальчик, который накручивал мои волосы на палец?
И как раз в тот момент, когда я подумала, что потеряла его полностью, мой сын посмотрел на меня. В уголках его глаз появились морщинки, лицо смягчилось. И на какую-то долю секунды я поняла: мне ничего не нужно делать. Как бы не изменился этот мир, пока он существует, мой сын любит меня, а наша связь хоть и меняется, но никогда не разорвётся.
Лесли Грин Лебен, литературный перевод Анастасии Нестратовой
ЧИТАТЬ ТАКЖЕ:
