Самые большие раны в моей душе оставил не какой-нибудь мужик, бесследно ушедший в закат, а родители. Раны, которые со временем не становятся меньше. Не затягиваются, не становятся рубцом.
Боль стала острее и обновилась тогда, когда появился сын. Я не понимаю, как можно отдать 6 месячную дочь (это я) на воспитание бабушке, так как родители были студентами и было сложно. Даже если бы мне сейчас пришлось как никогда туго, если бы мы вынуждены даже побираться — я бы не отдала никому своего сына.
Разные ситуации бывают, скажете? Бывают. Бывают много хуже, чем тогда, в 90х у моих молодых родителей-студентов. Я и не знала, что жила с бабушкой, мама сказала об этом, когда мы приехали из роддома, мол, не переживай ты так из-за каждого пука сына, ты вон вообще жила с бабушкой, нормальная же выросла.
Нормальная…
Я только потом стала копаться, что же я так всю жизнь ищу одобрения у мамы, ищу любви, понимания, добрых слов. С детства старалась везде всегда быть лучше всех, самой красивой, эрудированной, умной, чтобы МАМА похвалила, чтобы она, самая важная в жизни женщина, меня любила. Ноги растут именно оттуда, из возраста 6 месяцев, когда маленькую девочку отправили жить в другой город без мамы, и та самая ниточка между мамой и девочкой, о которой так хорошо пишет Петрановская в «Тайной опоре» — порвалась.
Потом до школы я жила то у бабушки, то у тети, то у дяди, пока родители решали свои межличностные вопросы. О роли отца в жизни вообще не говорю, он толком и не оставил хоть какого-то следа в моих воспоминаниях. Знаете, такого, отцовского, когда криво привязывают неловкими мужскими руками бантик, колготки одевают задом наперёд, косичка больше похожа на хвостик дохлой крыски, все с неуклюжей, но такой важной, отцовской любовью.
Когда родилась младшая сестра, к ней было совершенно иное отношение. ГВ аж почти до трех лет (да-да, я только теперь понимаю, что этот аспект тоже важен), внимательность к желаниям, любовь. Да, ее любили просто потому, что она есть. А я будто черновик, будто не удалась, первый блин, как говорится, комом. Мне не позволили учиться на журналиста — заставили учиться на экономиста. Я даже защитила степень по экономике, я доказала: «Мама, ты хотела — я все сделала». К слову, сестру я не ревновала, она, на удивление, мой самый лучший и близкий друг, и именно она, а не муж, была со мной на родах.
Когда в детстве меня отправляли в лагерь, неважно в какое время года, я мгновенно покрывалась экземой с ног до макушки. Эта психосоматичная дрянь немилосердно чесалась, а я сидела у окна и ждала, когда приедут родители, ночами тряслась оттого, что меня бросили, что я не нужна, про меня забыли. К слову, мама и папа-врачи, проблемы с экземой всегда сваливали на аллергию.
Разобралась я с возникновением экземы только лет в 25, и сейчас ее нет. И только встретив своего мужа перестала тяжело болеть, когда уезжала мама. Это совсем другая история, и я теперь свято верю в исцеляющую силу любви.
Обиды уже нет. Есть только горечь. Есть понимание, отчего были все проблемы в межличностном общении в моей жизни. Я и сама теперь мама. Поздно обижаться на такие вещи, родителей я очень люблю. Хотя и не понимаю их поступков, но я и не обязана, наверное, ведь прошлое не переписать.
Очень сложно писать такие глубокие вещи. Просто любите детей. Пусть они чувствуют каждый оттенок этой вашей любви. Любите не за что-то, а просто за то, что они есть и такими, какие они есть. Я всегда говорю это своему сыну: «Ты есть, и это прекрасно, и я тебя люблю».
