fbpx
Рубрики
Материнство

У меня и сына рак. Все говорят, что я сильная, но я просто пытаюсь сделать все возможное

Когда Мейсону было 1 год и 3 месяца, он наткнулся на кухонный ящик. Сначала появилась только небольшая царапина под глазом, а через 3 дня он проснулся с огромным синяком. Врач в больнице отправил нас на рентген, чтобы исключить перелом скулы. Все было в порядке.

Спустя несколько недель синяк не прошел, и я опять повезла сына в больницу. Сделав анализы, нас записали на операцию. Врачи думали, что это гемангиома, но УЗИ показало, что она слишком сосудистая и любое вмешательство приведет к кровотечению, которое не смогут остановить.

Я начала волноваться. На мои вопросы никто не отвечал. Все анализы и обследования отменили. Они просто ничего не делали и ждали – это было мучительно. Спустя 4 дня я забрала Мейсона из больницы под комментарии: «Вы не знаете, о чем говорите».

Мой лечащий врач помог мне устроить сына в другую больницу. С тех пор, как он ударился, прошло уже два месяца. Там к этому отнеслись серьезнее. Они сделали МРТ, КТ, УЗИ и взяли биопсию. Когда Мейсон спал, в палату пришел онколог. Он сказал, что у Мейсона, вероятно, нейробластома. Редкий вид рака, с которым не каждый врач встречается в своей жизни.

Первая схема лечения не сработала – опухоли распространялись. Тогда они приняли решение капать ему каждый день в течение недели два вида химиопрепаратов. Вскоре понадобилось переливание крови и тромбоцитов. Мейсону было тяжело. Я тоже начала чувствовать себя измученной. Днем я присматривала за сыном, а в ночную смену работала медсестрой.

Мы и не подозревали, что наш мир вот-вот снова перевернется с ног на голову. Как-то во время смены одна медсестра сказала мне, что моя шея стала больше. «Похоже, что у ребя зоб», — заметила она. Я ответила: «На этаже постоянно заказывают пиццу, думаю, я просто набрала вес». Через два месяца она снова обратила на меня внимание: «Зоб становится больше, проверься!».

Я решила, что сделаю это, чтобы она от меня отстала. Врач направил меня на УЗИ и биопсию. Четвертая стадия рака щитовидной железы. Таким был мой диагноз. Еще бы 6 месяцев, и я бы могла задохнуться во сне, потому что опухоль давила на пищевод. Мне сделали операцию, удалив щитовидную железу, паращитовидную железу и все лимфатические узлы.

Это было ужасно, но я словно жила на автопилоте, заботясь о сыне и семье. Все говорят мне, что я сильная, но я просто пытаюсь сделать все возможное, потому что я мама. И, в конце концов, есть те, кому еще хуже. Например, на прошлой неделе моя подруга из больницы похоронила своего годовалого ребенка. Некоторые родители не могут забрать своих детей домой, а я смогла.

И я жива, хоть и постоянно сдаю анализы крови, принимаю лекарства и гормоны.

Рак Мейсона распространяется. Опухоли появились на позвоночнике, в правой руке и ноге. Мы пока не знаем, затронули ли они жизненно важные органы. Если это так, врачи сказали, что больше ничего не смогут для нас сделать.

У моего папы тоже рак. Он в реанимации. Четыре месяца назад ему поставили диагноз — неходжкинская лимфома. Теперь мы все живем в маленьком домике моей мамы. Я больше не могу работать, поэтому денег постоянно не хватает. Лекарства с каждым месяцем обходятся нам все дороже. Я никогда не экономлю на сыне, у него они всегда есть, а вот я иногда месяц или два обхожусь без своих. Потому что мама всегда ставит своих детей на первое место.

Сын знает, что он болен, и постоянно говорит: «Доктор меня вылечит». Когда мне очень-очень трудно, его улыбка помогает мне. Он учит меня стойкости и терпению, наслаждаться каждый моментом, потому что никто из нас не знает, что будет завтра.

Недавно ему исполнилось 3 года.

Рассказ Алекс записала Кэррол Бейкер

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Я обрадовалась, что у меня будет лялька»: 15-летняя школьница рассказала о своей беременности