История беременности Любы напоминает психологический триллер — только в нём всё по-настоящему. Ни одна деталь не выдумана: реальные герои, реальные ошибки и последствия. Всё происходило в Москве, а сегодня, спустя шесть лет, мама решилась рассказать о своей беременности — и о том, как система здравоохранения чуть не стоила жизни ей и её ребёнку.
«Это не так страшно, как туберкулёз»
Беременность была запланированной, всё шло хорошо, пока мне не выдали больничный лист с ошибкой. Я отправилась в поликлинику, чтобы его переписали — просидела в очереди четыре часа и подхватила ангину.
Терапевт сказала, что всё серьёзно, и меня срочно увезли на Скорой в инфекционную больницу. Там лежали пациенты с открытым туберкулёзом. Мне твердили: “Не бойтесь, у вас отдельная палата и синяя бактерицидная лампа всегда включена”. Я спрашивала: “Это точно не вредно для ребёнка?” — а мне отвечали: “Это не так страшно, как туберкулёз”. Как только температура немного спала, я подписала отказ и уехала домой.
Через несколько дней я пошла на УЗИ — хотела убедиться, что с ребёнком всё в порядке. Там мне поставили маловодие и заподозрили проблемы с почками у малыша. Сказали, нужно полежать в роддоме на сохранении. Я согласилась.
Когда оформляли документы, меня спросили, есть ли аллергия. Я честно ответила: да, у меня аллергия на пенициллиновые антибиотики. Я даже видела, как медсестра записывает это от руки в карту. Но позже выяснилось, что именно эти препараты мне и кололи. Я даже не знала об этом.
Сначала я подумала, что у меня обычный дисбактериоз при беременности. Пила лекарства, но ничего не помогало. С каждым днём становилось только хуже: я могла по 12 раз в день бегать в туалет. Именно с диагнозом “дисбактериоз” меня выписали домой. Месяц я мучилась, теряла силы, начались схваткообразные боли. А срок был всего шестой месяц.
Я начала терять сознание от обезвоживания. В одну из ночей я поняла — всё. Разбудила мужа и сказала вызвать Скорую. Меня привезли в роддом, сказали: раскрытие 1 см. Я пролежала там два дня — и всё это время на меня смотрели с опаской: “раз вы так долго болеете, значит, заразная”. Меня изолировали. Никто не подходил.
В какой-то момент мне стало так плохо, что я поползла по стенке в ординаторскую. Просто рухнула на пол — и никто даже не подошёл. Это было не просто больно — это было унизительно.
Потом меня снова увезли — опять в ту самую инфекционную больницу, где лечат больных с открытым туберкулёзом. Только теперь — в другое отделение. Я была почти без сознания, но врачи по-прежнему упорно лечили мне «дисбактериоз». Там же мне предстояли и роды.
И только ночью приехал какой-то профессор. Он сделал мне УЗИ, сказал, что ребёнок крупный, и добавил: “Скорее всего, это аппендицит во время беременности. Срочно собирайтесь, мы едем в другую больницу”. Я уже не могла двигаться. Помню только сирены, кислородную маску и яркий свет мигалок».
«Мы удалили вам аппендицит. Хотя, по сути, аппендицита не было»
Меня привезли в новую инфекционную больницу, надели маску, сделали укол — и я отключилась. Очнулась уже в реанимации. Вокруг — палаты за стеклом, лежат люди. Врачи сказали: «Мы удалили вам аппендицит. Хотя, по сути, аппендицита не было». Просто решили, раз уже вскрыли, «убрать всё лишнее». Все ждали, что после операции мне станет легче, но стало только хуже. Меня перевели в обычную палату, но я уже не могла встать. Даже дойти до туалета было невозможно.
Роды в инфекционной больнице — это отдельная история. Палата была закрыта на ключ, и выйти я не могла. Чтобы кто-то пришёл, нужно было стучать в дверь — но никто не реагировал. С большим животом, на седьмом месяце беременности, я в какой-то момент упала с кровати, ползком добралась до двери и начала стучать изо всех сил. Никто не пришёл. Целые сутки — без еды, без воды, без шевелений ребёнка, без связи с близкими. Телефон забрали, родных не пускали.
Я лежала в полном одиночестве, в боли, и прощалась с жизнью. Мне было страшно, жалко себя и ребёнка. И вот через сутки появился врач… с апельсином. «Съешь», — сказал он. Потом вернулся через пару часов: «Пойдём на УЗИ. Придётся снова оперировать». Я спросила, зачем. Ответ был простой: «Так надо». Но раз я съела апельсин, нужно было промывать желудок — и мне начали вставлять зонд. В тот момент я была как тень. Я кричала: «Усыпите меня, я не хочу больше жить. Всё равно ребёнок умер…»
Это была уже вторая операция под общим наркозом. Я пришла в себя в реанимации — от сильнейшей боли. Думала, это болит шов. Но медсестра сказала: это схватки. Их вызвали специально.
Позже я узнала, что, пока я была без сознания, приехал профессор и сказал: началась сильнейшая интоксикация, нужно немедленно доставать ребёнка. А всё из-за того, что во время первой операции внутри меня забыли медицинский тампон. Из-за него и развилась инфекция. Об этом мне проговорилась медсестра — официально об этом никто ничего не сообщил.
«Мама, ни на что не рассчитывайте»
Пришла медсестра, проткнула пузырь и спокойно сказала: «Давай, рожай». А я не понимала, как это возможно — у меня свежий шов, две операции за два дня, больно везде. Рожала я на обычной хирургической кровати, прямо в инфекционном отделении. Вместо акушерского кресла — два мальчика-студента, которые держали мне ноги.
Как родила — не помню. Только помню, как ребёнка достали и он закричал. И я не поверила! Я же уже мысленно попрощалась с ним. Была уверена, что он мёртв — со мной никто не говорил, никто не сообщал, что с ним происходит. А тут — крик. Он живой.
Малыша тут же увезли. Я кричала: «Мой мальчик!», а в ответ услышала: «Мама, ни на что не рассчитывайте». Родился он весом 1 920 граммов, рост — 45 сантиметров.
Аллергия, диагноз и «не та» операция
В этот же день мне наконец сделали колоноскопию. Выяснилось, что никакого аппендицита не было — у меня был колит, вызванный аллергией на пенициллиновые антибиотики, которые мне кололи вопреки предупреждению. Лечение? Три дня правильных препаратов. Вот и всё.
Когда стало ясно, что я не заразна, меня перевели в другое отделение. Начался новый круг ада. Это был гастроэнтерологический стационар — но по факту это был приют для бездомных с циррозом. В палатах лежали женщины, а в коридорах — мужчины, вещи на стульях, пакеты, бутылки со спиртом, остатки еды, грязные судна. Атмосфера — как в фильме ужасов.
А мне только что сделали две операции, я родила, была истощена. Мне нужно было постоянно в туалет, а он находился в конце коридора. Дверь не закрывалась. Одежды у меня не было. Я чувствовала страх, унижение и полное отчаяние.
Я попыталась сбежать. Собрала вещи, пошла к выходу, но меня поймал охранник. Тогда вызвали заведующую. К счастью, она вошла в моё положение и перевела меня в терапевтическое отделение.
Там была тишина — мёртвая. Люди просто умирали. Их увозили каждый день. Трупы лежали в коридоре, с бирками на ногах.
«Ты убила моего мужа!» — роды в аду
А по ночам в той больнице все буквально сходили с ума. Постоянно приезжали психиатрические бригады. Хорошо, что моя палата закрывалась изнутри — потому что в дверь стучались и кричали: «Ты убила моего мужа!». Это было похоже на фильм ужасов.
На пятый день после родов пришли снимать швы. Но так как я рожала на обычной кровати после двух операций, все нити уже лопнули, шов разошёлся, рана вывернулась наружу. Врачи удивительно спокойно стянули её пластырем — и просто отпустили меня домой.
Все эти больничные приключения заняли около месяца. Когда я вернулась, целовала стены и плакала. Я всерьёз думала, что не выживу.
«Выбирай: жена или ребёнок»
Дома муж начал делать мне перевязки. До сих пор не понимаю, как он это выдержал. Я только раз взглянула на рану — и меня тут же вырвало. Было видно подкожный жир, чуть ли не кишки. Я всегда буду его за это любить.
Муж старше меня на 12 лет, но когда мы поженились, выглядел моложе: спортивный, с густыми волосами. За эти три недели, что меня не было дома… он постарел лет на 15. Седой, лысеющий, сломленный.
Он признался, что ему звонили из больницы и поставили перед выбором: «Кого спасать — жену или ребёнка». Если оставлять ребёнка — погибну я. Если делать кесарево — не выживет малыш. Он выбрал меня.
Малыш — между жизнью и смертью
А сын тем временем лежал в реанимации. Мы звонили каждый день, и нам только повторяли: «Состояние стабильно тяжёлое, без изменений». Врачи интубировали его — но использовали взрослые трубки. Из-за этого повредили пищевод, началось кровотечение.
Потом его состояние чуть стабилизировалось. Мне разрешили приехать. В отделении выхаживания я впервые его увидела: кожа да рёбра, крохотные ножки в носках, шапочка на голове. Я рыдала так, что не могла остановиться.
Когда он набрал 2150 граммов, врач сказал: «Выписываемся». Конечно, никаких воздушных шаров. Потому что кто-то уносит из больницы живого ребёнка, а кто-то нет. Устроить праздник было бы странно.
Когда я немного восстановилась, решила разобраться, что было в медкарте. Через знакомого в полиции получила выписку — ни слова про аллергию на пенициллиновые антибиотики. Всё аккуратно переписано, ни к чему не придерёшься. Я поняла, что добиться справедливости будет невозможно. И просто оставила всё как есть.
Теперь Тимофею шесть, и он — обычный ребёнок. В этом году идёт в первый класс. И честно, я больше не думаю, что он был недоношенным. Всё позади. Наверное, именно поэтому я и решилась на второго — мне очень хотелось прожить беременность и роды без страха, с нормальной выпиской, с шарами и радостью.
Вторая беременность — как подарок
Муж сначала был против, боялся, что снова всё пойдет не так. Он говорил: «Я не переживу ещё раз». Но вторая беременность прошла идеально. Я даже не поняла, как начались роды — пришла в роддом с раскрытием 9 сантиметров. Пока муж дошёл от роддома до дома (буквально 5 минут) — я уже родила. Думаю, это была компенсация за всё, что пришлось пережить тогда — и мне, и ему, и нашему Тимофею.
Сейчас сервис МамаМобиль временно не работает, но вы всё ещё можете поделиться своей историей — просто напишите нам на почту: nastya@mamamobil.ru. А пока — загляните в другие интервью с мамами: возможно, среди них найдётся та, которая говорит о вашем опыте вслух.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
- История Лены. «— Вы чего плачете-то? — Потому что это наш сын и я нашла его»
- История Вики. «Моё время ограничено. Запас яйцеклеток на уровне женщины 40 лет»
- История Натальи. «Скажите, пожалуйста, а ребёночек нормальный?»
