«Я ненавидела себя за то, что это фиолетовое одеяло принадлежало мне. Я хотела быть как другие женщины»

vykidysh foto «Я ненавидела себя за то, что это фиолетовое одеяло принадлежало мне. Я хотела быть как другие женщины»

Я чувствовала, что ребенка больше нет. И пока техник медленно водила ультразвуком из стороны в сторону по животу, мой пульс бился так быстро, что часы записали это как тренировку.

Здесь всегда было так тихо?

vykidysh «Я ненавидела себя за то, что это фиолетовое одеяло принадлежало мне. Я хотела быть как другие женщины»

Я ждала, пока она наберется смелости, чтобы заговорить. Должно быть, ей тоже было нелегко. «Мне очень жаль», — наконец сказала она. – Я не могу найти сердцебиение».

В глубине души я знала об этом. Почему-то тишина стала громче. Я села. Слёзы покатились по маске на лице. Это было 21 апреля 2020 года. Мир только-только начал закрываться.

Маски еще были в диковинку. Свою я сделала из старой синей футболки и резинок. Я не думала, что нам придётся носить их очень долго. Весь мир жил в неизвестности. Правила и условия. Руководства и рекомендации. Они менялись каждый день. Людей снедал страх перед будущим.

И этот страх прокрался в мой маленький мир. Тот, кто придумал новые правила, решил, что я должна ходить на УЗИ одна. Это было тяжело. Нет, вычеркните. Это была пытка. Я была одна, когда впервые услышала сердцебиение. И я была одна, когда мы потеряли ребенка.

Врач стояла в другом конце кабинета, пока я сидела, задыхаясь от слёз. Она протянула руку и опустила, оставляя пространство между нами: «Мне так жаль, но подходить ближе нельзя. Я хотела бы вас обнять, но это запрещено. Мне очень жаль!»

Она вышла. Я снова осталась одна.

Затем пришла медсестра и проводила меня к другому кабинету. Она сказала, что мне больше не нужен анализ крови, и скоро придёт врач. Он пришёл и сел у окна. На улице лил дождь. Погода соответствовала атмосфере, царившей в кабинете.

Я, опустив глаза, терзала бумажный носовой платок. Доктор объясняла мне варианты. Первый – дождаться, пока организм отпустит беременность естественным путем. Но могут пройти дни, недели и даже месяцы, прежде чем тело поймет, что нужно делать. Врач не советовала ждать.

Следующим вариантом было принять таблетку. Это будет больно, сказала она, но вы справитесь. Против этого выступила я. Я не хотела видеть своего ребенка в туалете. Она заверила, что все будет не так. Скорее, как менструация. Однако вариант мне не понравился, что дальше?

Помолчав, она назвала последний вариант – чистка. Но, к сожалению, мне не могли ее сделать, потому что в то время больницам разрешали только кесарева сечения и экстренные операции. Мне было плевать, я хотела чистку. Я не хотела принимать никакого участия в прерывании своей беременности и пить таблетки. Я не хотела ждать месяцами, пока моё тело сориентируется в обстоятельствах. Но в кабинете я была одна.

Мне пришлось сделать выбор.

Я взяла флакон и поехала домой. После ужина сделала всё как по инструкции и заплакала. Разве можно заставлять мать, потерявшую ребенка, проходить через это? А потом мы стали ждать.

Через несколько часов начались схватки, вскоре открылось кровотечение. Свернувшись калачиком, я лежала на кровати. Муж сидел рядом и гладил меня по спине. Спустя две недели кровь не останавливалась. Это длилось дольше, чем я ожидала. На приёме врач сказала, что в матке остались ткани. Мой ребенок не готов был уходить. Чистка всё-таки потребовалась.

Вопросы не отпускали. Кто будет присматривать за детьми, если все на изоляции? Разрешат ли мужу поехать со мной? Я снова буду одна? Я одновременно боялась операции и чувствовала облегчение от того, что все скоро закончится. В предоперационную вошла медсестра и протянула мягкое фиолетовое одеяло. Она сказала, что это визуальное напоминание персоналу больницы о том, что среди беременных и рожающих женщин там лежат и такие, как я, которые скорбят.

Это был добрый жест. Хорошая идея. Но мне хотелось швырнуть одеяло через всю комнату.

Я ненавидела себя за то, что оно принадлежало мне. Я хотела быть одной из тех, других женщин, которые лежали там без этого яркого одеяла и планировали уйти домой с детьми на руках.

Хирург пришел с опозданием почти на два часа и дико извинялся. В больнице не хватало персонала. Он не казался взволнованным или напряженным, он просто сел, посмотрел на нас и сказал: «Мне очень жаль, что вы здесь. Это отстой». Не знаю почему, но услышав, как врач говорит, что выкидыш – это отстой, мне стало легче. Операция прошла хорошо.

vykidysh foto «Я ненавидела себя за то, что это фиолетовое одеяло принадлежало мне. Я хотела быть как другие женщины»
У пары есть двое детей. Младший сын родился в марте 2019 года

У этой истории нет конца. Боль не уходит. Она просто отступает и накатывает вновь. А фиолетовое одеяло мы переделали в набор масок для нашей семьи. Так то, что когда-то было символом горя, стало символом надежды.

Афтан Хоффер

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Я ушла от мужа без денег, с четырьмя детьми, и стала намного счастливее»

Редакция/ автор статьи

В Telegram нас читать удобнее:)

Перейти

Он будет закрыт в 27 секунд