На вопрос «Когда за третьим?» у меня всегда готов ответ: не хочу проходить через это снова. Если интересуется человек, связанный со сферой образования, я говорю другое: что мы потянем оплату вуза только для двоих. На дружеских посиделках, когда во мне булькает пара бокалов, а в спросившем — хорошее чувство юмора, я шучу: только если ты оплатишь мне адвоката по разводам!
Каждый из вариантов — отражение правды. Но истинная причина, по которой я прилежно глотаю противозачаточную таблетку каждый день в 9 вечера, в другом. Я легко перенесла беременность, роды и даже бессонные ночи: не они стоят между мной и третьим ребенком.
Материнство дается мне нелегко
Вот на этом моменте все, кто меня знает, хором воскликнут: «Но ведь ты такая хорошая мама!»
И правда, мои дети сыты и одеты. Почти всегда спят по графику. Я читаю им сказки перед сном, говорю, что словами не выразить, как я их люблю. На дни рождения сама пеку торты — получается почти так же, как на фотографиях в соцсетях. А еще я глава родительского комитета.
За красивой картинкой стоит неприглядная правда. Когда я вижу, как другие мамы собирают детские кудряшки в опрятный хвост или целуют разбитую коленку, то чувствую себя самозванкой.
Как-то раз мне попалось исследование о родительстве. Многие участники опроса признавались, что домашние дела — даже мусор выкинуть — им нравятся больше, чем возиться с собственными детьми. Сначала я подумала, как грустно. И сразу вторая мысль: я их отлично понимаю. Любая мать иногда такое чувствует. Но есть и другая эмоция, о которой не принято и стыдно говорить. Я даже не уверена до конца: я одна такая, или это откликнется другим мамам.
Материнство породило во мне ярость
Я не была агрессивной до рождения детей. Меня не бесили невнимательные водители и очереди в продуктовом. Сейчас они меня выводят, но речь даже не об этом. Чтобы взбеситься, мне достаточно услышать просьбу дочери принести йогурт, когда я только что присела на диван. Потому что я точно знаю: когда я вручу ей бутылку, она раскапризничается и заявит, что хотела другой вкус.
Почти всегда я подавляю свой материнский гнев, и он не выходит на поверхность. Но когда мне не удается, я сцепляю зубы и говорю с угрожающей интонацией. Дети называют это «страшный мамин голос». Он пугает больше, чем крик, потому что звучит как жуткое гипнотизирующее шипение. Еще бывало, что я угрожала повыкидывать их любимые игрушки. В свою защиту скажу, что наступать на лего очень больно.
У меня есть футболка с надписью «С правильной ноги». Однажды после долгого тяжелого дня мой семилетний сын заглянул в пустой ящик в шкафу и вздохнул: «Ну почему у меня вечно нет чистой пижамы?»
Страшный мамин голос пробудился
Сын указал пальцем на мою футболку и сказал: «Вот бы завтра ты встала с правильной ноги».
Я почувствовала себя монстром.
Я думала, что материнство в природе любой женщины. Я и представить не могла, что оно вытряхивает душу из тела. Что мне придется до звезд в глазах сдерживаться, чтобы остаться в себе.
Ярость возникает не только из чувства потери собственной личности — я часто ловлю себя на этом. Гнев питается еще и тревогой, а я живу в стрессе уже восемь лет. Сначала я переживала, смогу ли выносить здорового малыша. Потом ночами напролет гуглила про синдром внезапной детской смерти. Теперь сравниваю составы солнцезащитных кремов и высматриваю симптомы сухого утопления. Из-за пандемии все стало еще хуже. Я постоянно балансирую на грани между озверением по любому поводу и безумным страхом потерять моих малышей.
Я знаю, что я всего лишь человек
Кто-то скажет, что раз я прошу прощения каждый раз, когда срываюсь, то это не травма, а урок человечности для моих детей. Часть меня понимает, что мне стоит относиться снисходительнее к себе. А другая часть требует, чтобы я старалась лучше. Чтобы я была лучше, чем сейчас.
Когда у меня не было детей, я мечтала создать семью, в которой сама бы хотела расти, если бы была ребенком. Я смогла? Во многих отношениях — да. Мы используем настоящие названия всех частей тела. Обсуждаем свои чувства. Мои дети не боятся ошибаться. Я люблю их и делаю для них все, что могу. Иногда мне кажется, что я даю детям слишком много — и на сцену выходит злобное шипение. В другие дни я уверена, что делаю недостаточно. А порой я вообще слишком уставшая, чтобы о чем-то рефлексировать.
После пижамного инцидента я сразу извинилась перед сыном и обняла его. Он обнял меня в ответ, и по глазам я поняла, что сын меня простил. У детей удивительный дар сочувствия. Наши дети нас любят, даже когда мы не правы. Я наконец-то поняла: лучшее, что может сделать родитель — это стараться каждый раз вставать с правильной ноги. Даже когда кажется, что обе ноги сегодня — левые.
Бриттани Бэлл
