На вопрос «Когда за третьим?» у меня всегда готов ответ: не хочу проходить через это снова. Если интересуется человек, связанный со сферой образования, я говорю другое: что мы потянем оплату вуза только для двоих. На дружеских посиделках, когда во мне булькает пара бокалов, а в спросившем — хорошее чувство юмора, я шучу: только если ты оплатишь мне адвоката по разводам!
Каждый из вариантов — отражение правды. Но истинная причина, по которой я прилежно глотаю противозачаточную таблетку каждый день в девять вечера, — в другом. Я легко перенесла беременность, роды и даже бессонные ночи: не они стоят между мной и третьим ребёнком.
Материнство даётся мне нелегко
Вот на этом моменте все, кто меня знает, хором воскликнут: «Но ведь ты такая хорошая мама!»
И правда: мои дети сыты и одеты, почти всегда спят по графику. Я читаю им сказки перед сном, говорю, что словами не выразить, как я их люблю. На дни рождения сама пеку торты — получается почти так же, как на фотографиях в соцсетях. А ещё я — глава родительского комитета.
Но за красивой картинкой стоит неприглядная правда. Когда я вижу, как другие мамы собирают детские кудряшки в опрятный хвост или целуют разбитую коленку, то чувствую себя самозванкой.
Как-то раз мне попалось исследование о родительстве. Многие участники опроса признавались, что домашние дела — даже мусор выкинуть — нравятся им больше, чем возиться с собственными детьми. Сначала я подумала: как грустно. И сразу вторая мысль: я их отлично понимаю. Любая мать иногда такое чувствует. Но есть и другая эмоция, о которой не принято и стыдно говорить. Я даже не уверена до конца: я одна такая — или это откликнется другим мамам?
Материнство породило во мне ярость
Я не была агрессивной до рождения детей. Меня не бесили ни невнимательные водители, ни очереди в продуктовом. Сейчас они выводят меня из себя, но речь даже не об этом. Чтобы вспылить, мне достаточно услышать просьбу дочери принести йогурт, когда я только что присела на диван. Потому что я точно знаю: как только я вручу ей стаканчик, она раскапризничается и заявит, что хотела другой вкус.
Почти всегда я подавляю свой материнский гнев, и он не выходит на поверхность. Но когда это не удаётся, я сцепляю зубы и говорю с угрожающей интонацией. Дети называют это «страшным маминым голосом». Он пугает сильнее, чем крик, потому что звучит как жуткое, гипнотизирующее шипение. Иногда я даже грозилась выкинуть их любимые игрушки. В свою защиту скажу: наступать на лего действительно очень больно.
У меня есть футболка с надписью «С правильной ноги». Однажды, после долгого тяжёлого дня, мой семилетний сын заглянул в пустой ящик в шкафу и вздохнул: «Ну почему у меня вечно нет чистой пижамы?»
Сын указал пальцем на мою футболку и сказал:
— Вот бы завтра ты встала с правильной ноги.
Я почувствовала себя монстром.
Я всегда думала, что материнство — в природе любой женщины. Даже представить не могла, что оно может вытряхнуть душу из тела. Что мне придётся сдерживаться до звёзд в глазах, чтобы остаться собой.
Ярость возникает не только из чувства утраты собственной личности — я часто ловлю себя на этом. Гнев питается и тревогой, а я живу в стрессе уже восемь лет. Сначала я переживала, смогу ли выносить здорового малыша. Потом ночами напролёт гуглила симптомы синдрома внезапной детской смерти. Сейчас сравниваю составы солнцезащитных кремов и выискиваю признаки сухого утопления. Я всё время балансирую на грани — между озверением по мелочам и безумным страхом потерять своих малышей.
Знаю, я всего лишь человек
Кто-то скажет: если я прошу прощения каждый раз, когда срываюсь, — значит, это не травма, а урок человечности для моих детей. Часть меня понимает: мне стоит быть снисходительнее к себе. А другая часть требует, чтобы я старалась сильнее. Чтобы была лучше, чем сейчас.
Когда у меня не было детей, я мечтала о семье, в которой сама хотела бы расти, если бы снова была ребёнком. Удалось ли мне это? Во многом — да. Мы называем вещи своими именами. Мы обсуждаем чувства. Мои дети не боятся ошибаться. Я люблю их и делаю для них всё, что в моих силах. Иногда мне кажется, что я даю им слишком много — и тогда на сцену выходит моё злобное шипение. В другие дни я уверена, что делаю недостаточно. А порой — просто слишком устала, чтобы хоть о чём-то думать.
После «пижамного инцидента» я сразу извинилась перед сыном и обняла его. Он обнял меня в ответ, и по глазам я поняла: он меня простил. У детей удивительный дар сочувствия. Наши дети любят нас даже тогда, когда мы неправы. Я наконец-то поняла: лучшее, что может сделать родитель — это снова и снова пытаться вставать с правильной ноги. Даже если кажется, что сегодня обе ноги — левые.
Б.Б.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
- «Чувство вины матери — это обман, который удобен обществу»
- Бесплодие, чипы в животе. Каким будет материнство будущего по версии австралийцев
- «Единственный способ пережить материнство». Мама показала, как спит в детской кроватке
